.Иисус – иудей из Галилеи

 СОДЕРЖАНИЕ:

Глава 12. "Агнец" 1

Глава 13. Арест, суд и распятие. 6

Арест. 9

Ночное расследование. 14

Глава 14. Еврей Савл. 17


Глава 12. "Агнец"



Время торопило, оно требовало воплощения в жизнь всего

задуманного и подготовленного. Все говорило о том, что лучшего

момента не будет - приближался праздник Песах. Иерусалим

принимал паломников со всей страны. Чиновный, ортодоксальный

город заполнялся простолюдинами с окраин. Образованные иудеи

называли их презрительно "ам а-арец" - люди земли. Они не

изучали Торы, они не знали законов, но очень хорошо знали, что

такое гнет воздвигнутой над ними пирамиды власти. Это были те

люди, которые постоянно пополняли ряды повстанцев

многочисленных восстаний. Был еще один источник, на который

очень рассчитывал Иисус и его сторонники - многочисленные

паломники из Галилеи. Это был самый взрывоопасный слой

населения. Для многих эллинизированных жителей центра страны

слово галилеянин ассоциировалось со словом "разбойник". Так во

всяком случае называл повстанцев в своих произведениях Иосиф

Флавий. Среди иудеев эта область не пользовалась доброй славой,

в ней всегда удерживался мятежный дух, а народ никогда не

скрывал неприязни к господам из Иудеи. Таким образом, "любовь"

была взаимной (помните евангельское: "из Назарета что может

быть хорошего?").

К тому времени и обстановка в самой Галилее начала

обостряться: "в это время пришли некоторые и рассказали Ему о

Галилеянах, которых кровь Пилат смешал с жертвами их" (Лука,

13:1). Несомненно, речь идет о расправе над жителями Иерусалима

и Галилеи, когда они пришли к Понтию Пилату с требованием

вернуть жертвенные деньги, изъятые им из сокровищницы Храма на

строительство водопровода. Именно после этого случая

"представители верховного совета самарян" подали жалобу

прокуратору сирийскому - Вителию. "Тогда Вителий послал

Марцелла, одного из своих приближенных, в Иудею, чтобы принять

там бразды правления, Пилату же велел ехать в Рим для ответа

перед императором в возводимых на него обвинениях" (Там же).

Таким образом, можно смело утверждать, что все произошло не

позже весны 36 г. н. э. В конце 36 года Пилата в Иудее уже не

было.

В самой Галилее атмосфера вокруг Иисуса начала сгущаться.

Его пожелал видеть тетрарх области Ирод Антипа. Лука пишет об

этом: "И сказал Ирод: Иоанна я обезглавил; кто же Это, о

Котором я слышу такое? И искал увидеть Его" (Лука, 9:9).

Как раз этого Иисус хотел меньше всего, и понял - время

пришло, нужно перейти к решительным действиям, тем более, что

он получил прямое подтверждение истинных намерений тетрарха: "В

этот день пришли некоторые из фарисеев и говорили Ему: выйди и

удались отсюда, ибо Ирод хочет убить Тебя" (Лука, 13:31). Он

ответил презрительно, но с достоинством: "пойдите, скажите этой

лисице, Мне должно ходить сегодня, завтра и в последующий день,

потому что не бывает, чтобы пророк погиб вне Иерусалима" (там

же, 32-33). После таких слов оставаться в Галилее было нельзя.

"Отправившись оттуда, приходит в пределы Иудейские за

Иорданскою стороною" и "когда были они на пути, восходя в

Иерусалим, Иисус шел впереди их, а они ужасались и, следуя,

были в страхе" (Марк, 10, 1, 32). Вы конечно, помните, что

восходить в Иерусалим - это значит направляться туда. Лука

говорит, что сопровождавшие его ученики ужасались. И было чему

- предприятие казалось опасным и трудновыполнимым. Но Иисус

верил, что все пойдет по плану, который он разработал. Сейчас

невозможно восстановить его во всех подробностях, хотя кое-что

проглядывает сквозь сказочную канву Евангелий:

1. Объявив себя Мессией, более того, "Сыном Божиим" и

поверив в это, Иисус решил обставить свое прибытие в Святой

город в соответствии с предсказаниями пророков. Мессия должен

прибыть в Иерусалим на белом осле? Значит, так и будет. Надо

полагать, вся подготовка проводилась втайне даже от учеников -

они должны были безгранично верить в то, что Иисус - Мессия.

Скорее всего ему в этом помогали зелоты, имевшие в Иерусалиме

своих людей.

"Когда приблизились к Иерусалиму, к Вифагии и Вифании, к

горе Елеонской, Иисус посылает двух из учеников своих и говорит

им: пойдите в селение, которое прямо перед вами; входя в него

тотчас найдете привязанного молодого осла, на которого никто из

людей не садился; отвязавши его, приведите; и если кто скажет

вам: "что вы это делаете?", отвечайте, что надобен Господу; и

тотчас пошлет его сюда" (Марк, 11:1-3). Все шло по плану.

2. Иисус, не вполне надеясь на всеобщее признание и

провозглашение его царем Израиля, готовился с помощью зелотов

нейтрализовать римлян. Для этого нужно было физически устранить

прибывшего в Иерусалим прокуратора Пилата. Именно в это время

появляется новый мотив в наставлениях Иисуса своим ученикам, он

сохранился в текстах, несмотря на старания евангелистов: "и

сказал им: когда Я посылал вас без мешка и без сумы и без

обуви, имели ли вы в чем недостаток? Они отвечали: ни в чем.

Тогда Он сказал им: но теперь, кто имеет мешок, тот возьми его,

также и суму; а у кого нет, продай одежду свою и купи меч"

(Лука, 22:35-36). Вряд ли это было впервые сказано в пасхальную

ночь, когда выполнить указанное не было никакой возможности.

Иисус к тому времени не только сформулировал для себя свой

статус Мессии и Сына Божьего, но и обосновал его теоретически.

Эта доктрина раскрывается им полностью уже в Иерусалиме перед

Никодимом, который тайно пришел побеседовать с новым учителем

на духовные темы. Иоанн пишет: "Между фарисеями был некто,

именем Никодим, один из начальников Иудейских. Он пришел к

Иисусу ночью и сказал Ему: Равви! мы знаем, что Ты - Учитель,

пришедший от Бога; ибо таких чудес, какие Ты творишь, никто не

может творить, если не будет с ним Бог. Иисус сказал ему в

ответ: истинно, истинно говорю тебе: если кто не родится свыше,

не может увидеть Царствия Божия". Никодим, естественно,

спрашивает: "как может человек родиться, будучи стар? неужели

может он в другой раз войти в утробу матери своей и родиться?

Иисус отвечал: истинно, истинно говорю тебе: если кто не

родится от воды и Духа, не может войти в Царствие Божие"

(Иоанн, 3:2-5).

Иисус очень уж личностно усвоил суть сказанного пророком

Енохом: "От начала Сын Человеческий был в тайне. Всевышний

хранил его у Себя и проявлял Его своим избранным... Но владыки

земные испугаются и падут ниц, и ужас обуяет их, когда они

увидят Сына Жены сидящим на престоле славы... И тогда Избранник

призовет все силы неба, всех святых свыше и могущество Божие. И

тогда все Херувимы и все ангелы Силы, и все ангелы Господа,

т.е. Избранника, и другой силы, которая служит на земле, и

поверх вод, поднимут свои голоса" (Енох, 48:61).

В свете этого, Избранник отождествляется с самим Господом.

Усиливая Его частицу в себе силой, мудростью и любовью,

Избранник проявляет Его снова и снова в сознании всех людей. И

тогда божественная природа, проникшая в него силой Духа,

полностью воплощается в Нем - Сын Человеческий становится Сыном

Божиим. Иисус не только усвоил эту мысль Еноха, но и до конца

поверил, что все сказанное им полностью воплотилось в нем, в

Иисусе, и именно он стал живым Глаголом Господа!

Иисусу было довольно легко поверить в свое избранничество,

он был подготовлен к этому всем строем ессейского мышления. В

одном из свитков Кумрана под видом комментариев к пророку

Аввакуму описывается история ессейской общины:

тиран-первосвященник, преследовавший секту ессеев, схватил,

предал пыткам и казнил ее руководителя, "Учителя праведности и

Избранника Божия". Преступление не осталось безнаказанным - сам

он попал в плен, а Иерусалим был захвачен людьми с запада -

"киттим". В эти дни правит другой нечестивый первосвященник,

отстроивший стены Иерусалима. Но "Учитель праведности" вскоре

появится снова, он будет судить Израиль и все народы, и

спасутся только верующие в него. Под людьми с запада в этом

документе подразумеваются римляне, а два первосвященника - это,

несомненно, Аристобул и Гиркан. Кроме всего прочего, документ

сообщает, что "Учитель праведности" был казнен Аристобулом (до

63 г. до н. э.), и что некоторые ессеи все еще надеются на его

возвращение.

В обнаруженном свитке "Война сынов света против сынов

тьмы" звучит полная убежденность в победе "Воинов Яхве" над

римлянами. Воинам рекомендовалось безбрачие, чтобы ощутить себя

более свободными для служения Богу и для участия в тяжких

испытаниях финальной драмы. Вступивший на этот путь становился

членом религиозного общества, которое олицетворяло собой "Новый

союз" или "Новый завет".

Все эти установки проявятся в действиях Иисуса потом, в

Иерусалиме, а пока предстояло сыграть роль Мессии.

Итак, белого осла привели, и весь кортеж направился в

Святой Град. Пока что все шло по плану: ученики изо всех сил

старались подчеркнуть судьбоносность этого события: "и когда он

ехал, постилали одежды свои по дороге. А когда Он приблизился к

спуску с горы Елеонской, все множество учеников начало

всегласно славить Бога за все чудеса, какие видели они. Говоря:

благословен Царь, грядущий во имя Господне! мир на небесах и

слава в вышних!" (Лука, 19:36-38). Но на жителей Вечного Города

это никакого впечатления не произвело. Торжественный въезд

новоявленного царя и Мессии явно не состоялся. Более того,

наблюдавшие этот спектакль фарисеи из народа, заметили Иисусу,

мол, не подобает учителю такая нескромность: "и некоторые

фарисеи из народа сказали Ему: Учитель! запрети ученикам Твоим"

(Там же, 39). Иисус в ответ сказал: "сказываю вам, что если они

умолкнут, то камни возопиют" (Там же. 40).

Торжества не получилось. Правда, Матфей пишет, что "когда

вошел Он в Иерусалим, весь город пришел в движение". Оставим

это на совести евангелиста. С чего бы ему приходить в движение,

если свидетели шествия недоумевали, с чего весь этот шум, и

сдержанно интересовались: "кто Сей? Народ же говорил: Сей есть

Иисус, Пророк из Назарета Галилейского" (Матфей, 21:10-11). И в

самом деле, если бы все было так, как описывает сам Матфей

буквально двумя стихами раньше: "Множество же народа постилали

свои одежды по дороге, а другие резали ветви с дерев и

постилали по дороге" (Там же, 8), и сопровождалось здравицами в

честь "Сына Давидова", то есть Мессии, то не было бы причины

спрашивать "кто Сей?". И по Матфею, народ не признал Иисуса

Мессией. Если бы это действительно был настоящий Мессия, то вся

история человечества изменила бы свое русло...

Итак: "и вошел Иисус в Иерусалим и в храм; и осмотрев все,

как время было позднее, вышел в Вифанию с двенадцатью" (Марк,

11:11). Что высматривал Иисус в Храме и вокруг него, догадаться

нетрудно. Раз первая часть плана провалилась, нужно было

подготовиться ко второй. Оставаясь в Вифании, Иисус часто

наведывался в Иерусалим и покинул это селение только накануне

праздника. Приближались решающие дни.

Почти все евангелисты дружно выделяют одно и то же время -

два дня до праздника: Матфей - "Вы знаете, что через два дня

будет Пасха, и Сын Человеческий предан будет на распятие"

(26:2); Марк: "Через два дня надлежало быть празднику пасхи и

опресноков; и искали первосвященники и книжники, как бы взять

Его хитростью и убить" (14:1); Лука: "Приближался праздник

опресноков, называемый Пасхою; и искали первосвященники и

книжники, как бы погубить Его, потому что боялись народа"

(22:1-2). Трудно понять, почему "первосвященники" начали

бояться народа ровно за два дня до Пасхи, причем того самого

народа, который только что так прохладно принял новоявленного

Мессию. Что изменилось? Чем-то повеяло в воздухе, а скорее

всего, шпионы первосвященника пронюхали про готовящийся мятеж.

События взяли стремительный разбег и начали развиваться по не

зависящему от их автора сценарию. Иисус перебирается в

Иерусалим, поближе к эпицентру событий.

Лука: "Настал же день опресноков, в который надлежало

закалать пасхального агнца. И послал Иисус Петра и Иоанна,

сказав: пойдите, приготовьте нам есть пасху. Они же сказали

Ему: где велишь нам приготовить? Он сказал им: вот, при входе

вашем в город, встретится с вами человек, несущий кувшин воды;

последуйте за ним в дом, в который войдет он, и скажите хозяину

дома: "Учитель говорит тебе: где комната, в которой бы Мне есть

пасху с учениками Моими?" И он покажет вам горницу большую

устланную; там приготовьте. Они пошли, и нашли, как сказал им,

и приготовили пасху" (22:7-13). Все было продумано и

подготовлено: и место встречи, и условный знак, и дом, в

котором Иисус должен был ждать исхода событий.

Здесь, за пасхальным столом учитель рассказал о том, каким

он видит Израиль после завершения своих планов. Он говорит о

"Новом завете". Но вовсе не о том "Новом завете", который

изложил впоследствии апостол Павел. Это был "Новый завет"

ессеев, который они провозгласили для себя за добрую сотню лет

до Иисуса и который всячески старались сделать уделом всего

Израиля после очистительной войны. Это не был пасхальный ужин.

В полном соответствии с ессейским ритуалом - это была трапеза -

причастие с раздачей хлеба и вина, символизирующая будущее

участие в мессианском царстве. Такая трапеза всегда

устраивалась ессеями при посвящении соискателей в более высокий

сан. Не случайно за этим столом Иисус преломлял хлеб, а не

"опресноки": "В каждом месте, где будет десять человек из

совета общины, пусть неотступно будет с ними кто-нибудь из

жрецов. Каждый сидит пред ним, согласно своему череду. И таким

же образом пусть спрашивают их совета во всяком деле. И как

случится накрыть стол для еды или подадут виноградный сок для

питья, жрец протянет свою руку первым, чтобы благословить

сначала хлеб или виноградный сок". Так сказано в уставе

Кумранской общины (VI, 3 - 5). Иисус следовал этому уставу

всегда. Совсем не случайным был за столом и "кворум" - так

требовал все тот же устав: "Пусть будут в совете общины

двенадцать человек, а жрецов трое, совершенных во всем открытом

из всего учения Торы..." (Устав общины, VII - VIII, 25 - 2).

Апостолов было двенадцать и жрецов среди них было трое - Петр,

Иаков и Иоанн - именно их Иисус в свое время "возвел на гору

высокую особо их одних, и преобразился пред ними" (Марк, 9:2).

Ведь именно им, совету новой общины буквально через считанные

часы, после победы, предстояло воссесть на двенадцати

престолах, чтобы "судить двенадцать колен Израилевых" и все

остальные народы!

В полном соответствии с почитаемой ессеями "Книгой

Маккавеев", Иисус нарисовал им картину будущего царства,

которое уже почти состоялось после победы маккавейского

восстания: "...снято иго язычников с Израиля... Иудеи спокойно

возделывали землю, и земля давала произведения свои и дерева в

полях - плод свой. Старцы, сидя на улицах, все совещались о

пользах общественных, и юноши облекались в пышные и воинские

одежды." Городам тогда доставлялось обильное пропитание, и они

делались укрепленными оплотами безопасности. Мир в стране был

восстановлен - "и радовался Израиль великой радостью. И сидел

каждый под виноградником своим и под смоковницей своею, и никто

не страшил их" (Маккавеев, 13:41; 14:8-12).

Мятеж был подавлен в самом начале, и Иисусу с двенадцатью

несостоявшимися "судьями народов" пришлось срочно покинуть

квартиру и удалиться "на гору Елеонскую", а конкретнее, "в

селение, называемое Гефсимания". Нет, не "воспевши", как пишет

евангелист Марк, они пришли сюда. Далее Марк говорит, что Иисус

покинул остальных учеников, "И взял с Собою Петра, Иакова и

Иоанна; и начал ужасаться и тосковать. И сказал им: душа моя

скорбит смертельно; побудьте здесь и бодрствуйте. И, отошед

немного, пал на землю и молился, чтобы, если возможно, миновал

Его час сей" (Марк, 14:32-35). Только сейчас он полностью

осознал, какую непосильную ношу взвалил на свои плечи. В минуту

смертной тоски ему открылась вся тяжесть ожидающих его мук. Но

и в эту минуту он верил в свое предназначение, верил что

Всевышний как истинный его Отец, не оставит своего сына в беде.

Он молил Его: "Авва Отче! все возможно Тебе; пронеси чашу сию

мимо Меня; но не чего Я хочу, а чего ты" (Марк, 14:26-36).

Не станем уточнять, что никто, кроме самого Господа, не

слышал этой молитвы, ведь ученики его спали. Не мог он говорить

так, ибо "Авва" (аба - буквы "Б" и "В" пишутся на иврите

одинаково) - это и означает отец. Да и кончалась молитва,

видимо, словами - "да будет воля Твоя". Суть не в этом, суть в

том, что он понадеялся: в час суда над ним народ восстанет и не

допустит смерти "Избранника Божия". Во время молитвы его и

арестовали.

Трудно согласиться с евангелистами, что Иуда предал

Иисуса. Таких доказательств нет. Скорее всего Иисус сам ускорил

свой арест, послав Иуду к первосвященнику, чтобы спровоцировать

народное возмущение. И, видимо, прав Иоанн, говоря, что Иисус

сам сказал Иуде: "что делаешь, делай скорее" (Иоанн, 13:27). И

не потому остальные ученики не поняли смысл сказанного, что

"... как у Иуды был ящик*, то некоторые думали, что Иисус

говорит ему: "купи, что нам нужно к празднику", или чтобы дал

что-нибудь нищим" (Иоанн, 13:27-29), а потому, что не были

полностью посвящены во все детали стратегического замысла. Не

могли они не знать, что в пасхальный вечер ничего уже купить

невозможно - до воскресенья все лавки попросту закрыты. Что же

касается нищих, то все они в Иерусалиме приглашались имущими к

пасхальному столу, и "давать что-нибудь" им в этот час - дело

просто невыполнимое.

Предстоял суд. Мы уже рассматривали этот раздел Евангелий

и пришли к заключению, что так суд в Иерусалиме происходить не

мог. А если? Если действительно это происходило в основном так,

как описано в Евангелиях? Может быть, и в этой их части есть

историческое зерно? Так могло происходить только в том случае,

если государству или его верхушке грозила смертельная

опасность, и первосвященник не надеялся на лояльность

Синедриона. Могла ли такая ситуация сложиться в Иерусалиме того

времени? Представьте себе, не только могла, но именно такой она

и была, если принять версию о неудавшемся мятеже и учесть

личность самого Иисуса.

Но если принять на веру версию Евангелий, и он

действительно был сыном плотника Иосифа из Назарета, то, зная

Пилата, говорить просто не о чем. В угоду своим целям,

составители Евангелий предельно исказили образ прокуратора

Иудеи. Давайте поищем и здесь скрытую от нас историческую

пружину и опишем события, опираясь на исторические реалии.


Глава 13. Арест, суд и распятие.



Начнем с Пилата. Мы посвятили ему уже немало строк,

раскрывая его роль во всех этих событиях, вернемся к этой теме

еще раз, а точнее - к последним дням его наместничества в

Иудее. Напомним, что с первых дней своего правления прокуратор

"прославился" пренебреженьем к религиозным чувствам населения.

Он стал широко известен своим взяточничеством,

издевательствами, многочисленными казнями без суда и следствия

и грабежом жертвенных денег из казны Иерусалимского Храма.

Вместе с тем он боялся разоблачения. Он знал, что резня,

учиненная им в Самарии, не останется без жалобы. Чтобы

оправдать свои действия, ему как воздух, нужен был материал,

порочащий лояльную к императору Иерусалимскую знать. Он хотел

доказать, что именно они, авторитетные и уважаемые руководители

еврейского общества, готовят восстание против Рима. Этим он не

только нейтрализовал бы будущие обвинения, но и оправдал перед

императором все свои злоупотребления. Ему нужен был опасный

внутренний враг. А его-то и не было. При римском господстве в

Иудее, Галилее и Самарии обстановка накалялась постепенно, и,

как утверждают античные авторы, при императоре Тиберии

оставалась спокойной. Взрыв произошел только в 66 - 73 гг. н.

э.

Говоря о саддукеях - жреческой верхушке, следует помнить,

что именно они являлись "поставщиками" первосвященников

Иерусалимского Храма. Это была жреческая аристократия - высшая

знать, владевшая несметными богатствами и, обладавшая огромным

влиянием в "Палестине". При римском господстве именно саддукеи

служили его опорой, стремясь подчинить своему влиянию все

больше склонявшихся к бунту простолюдинов. Отрицание ими устной

Торы и толкований закона проистекало из их консерватизма,

желания любыми средствами удержать свое падающее влияние и

привилегии. Пока Храм был в их руках, им принадлежало последнее

слово при решении государственных вопросов в тех пределах,

которые им были оставлены Римом, что вполне их устраивало.

Фарисеи тоже считали простолюдинов невежами в вопросах

вероучения и в знании законов. Талмуд даже отмечает ряд

ограничений для фарисеев в их отношениях с народом, касающихся

купли-продажи продуктов и их приготовления, но именно фарисеи

толковали законы и традиции еврейского образа жизни. Именно из

среды фарисейства вышли все великие законоучители и философы

еврейского народа. В период правления Александра Янная фарисеи

выступили во главе народных восстаний 95 и 94 - 89 гг. до н. э.

, а в описываемый период, левое крыло фарисеев образовало

движение зелотов, которое высшей целью провозгласило свободу. С

начала правления вдовы Александра Янная фарисеи получили

господство в Синедрионе и сохранили его до описываемых времен.

Между Синедрионом и жречеством шла ожесточенная борьба за

влияние и власть, но и в рядах умеренных фарисеев не было

единства - часть из них втайне симпатизировала левому крылу, а

часть постепенно шла на сближение с саддукеями и придерживалась

линии примирения с Римом. Позднее, во время восстания 66 - 73

годов эта часть фарисейства пошла на прямой союз с саддукеями,

за что и была уничтожена зелотами. Но пока Синедрион был

сильным противником жречества. В это время его возглавлял наси

Гамлиель Первый Старший. Впоследствии именно он стал на сторону

преследуемых христиан, и для этого у него были веские причины.

Вообще, династия носителей титула "наси" из дома Хилела

(родословная которой восходила к Давиду), пользовалась огромным

авторитетом, и руководила общиной свыше трех столетий - до 425

г. н. э. Последний, раббан Гамлиель VI, не оставил потомков...

Теперь об Иисусе... Абсолютно ясно, что Евангелия дают

мифологизированное родословие. Если он действительно Сын Божий,

то он не может претендовать на родство с домом Давида, а

Мессия, согласно пророкам, должен был происходить именно из

этого дома. Если же он сын плотника, то его семья не могла

принадлежать к дому Давида, так как к этому времени все прямые

потомки Давида были известны поименно, занимали высокое

общественное положение, и никакого плотника среди них быть не

могло. Сыну плотника мысль о том, что он Мессия, просто не

могла прийти в голову.

Так кем же был Иисус? Свидетельство Иосифа Флавия

настолько общеизвестно, что приводить его не имеет смысла. В

связи с длительными спорами относительно его подлинности, стоит

привести слова Флавия в версии "Всемирной истории" Агапия, так

как он, по всей вероятности, пользовался более древним и

неотредактированным источником: "В это время был мудрый

человек, которого звали Иисус. Весь его образ жизни был

безупречным, и он был известен своей добродетелью, и многие

люди среди евреев и других народов стали его учениками. Пилат

осудил его на распятие и смерть. Но те, кто стали его

учениками, не отказались от его учения. Они рассказывали, что

он им явился через три дня после распятия и что он был тогда

живым; таким образом, он был, может быть, мессия, о чудесных

деяниях которого возвестили пророки".

Эти строки говорят нам о том, что Иисус отличался высокой

нравственностью и что его ученики после его смерти не только не

отказались от нового учения, но и утверждали, что по прошествии

трех дней после распятия видели его живым. Из этого они

заключили, что он был тем самым Мессией, о котором говорили

пророки. Всем известно, на какие преувеличения способны

экзальтированные ученики, чтобы доказать истинность учителя и

его учения. Высказывание Флавия в изложении Агапия ценно тем,

что однозначно подтверждает: Иисус - личность историческая, но

никаких подробностей о его происхождении не содержит. Может

быть, в исторической литературе их и нет?

Поищем у Иосифа Флавия... Вот на первый взгляд

малозначительный фрагмент: "Преемником Фада стал Тиберий

Александр, сын александрийского алабарха Александра, который

выдавался среди своих сограждан как знатностью происхождения,

так и богатством. Вместе с тем алабарх отличался также

благочестием, тогда как сын его не оставался верен древним

традициям. В то же самое время случился в Иудее и тот большой

голод, когда, как я рассказал выше, царица Елена на большие

деньги закупила хлеба в Египте и раздала его нуждавшимся. Тогда

же были казнены и сыновья галилеянина Иуды, Иаков и Симон,

которые, как мы упомянули выше, во время переписи Квирина

возбудили народ к отпадению от римлян. Александр велел распять

их на кресте" (Иосиф Флавий. "Иудейские древности", 20, 5:2).

Казнь Иакова и Симона могла состояться только в период с 47 по

48 гг. н. э. - во время правления Тиберия, а правил он Иудеей

только один год.

Какое это имеет отношение к Иисусу, и, наконец, кто такой

этот Иуда Галилеянин? Сначала о нем... Иуда Галилеянин не кто

иной, как руководитель антиримского восстания в 6 году н.э.,

один из создателей и лидеров партии зелотов - крайней

антиримской группировки фарисеев.

Вот теперь совсем по-иному воспринимаются слова

евангелиста Луки: "Когда же настал день, призвал учеников Своих

и избрал из них двенадцать, которых и наименовал Апостолами:

Симона, которого и назвал Петром, и Андрея, брата его, Иакова и

Иоанна, Филиппа и Варфоломея, Матфея и Фому, Иакова Алфеева и

Симона, прозываемого зилотом, Иуду Иаковлева и Иуду Искариота,

который потом сделался предателем" (Лука, 6:13-16). Как

оказалось, Симон-Петр и его брат Андрей, и Иаков - сыновья Иуды

Галилеянина

В "Послании к Галатам" апостол Павел пишет: "Когда же Бог,

избравший меня от утробы матери моей и призвавший благодатию

Своею, благоволил открыть во мне Сына Своего, чтобы я

благовествовал Его язычникам, - я не стал тогда же советоваться

с плотью и кровью, и не пошел в Иерусалим к предшествовавшим

мне Апостолам, а пошел в Аравию и опять возвратился в Дамаск.

Потом, спустя три года, ходил я в Иерусалим видеться с Петром и

пробыл у него дней пятнадцать. Другого же из Апостолов я не

видел никого, кроме Иакова, брата Господня" (1:15-19).

Таким образом, в Иерусалиме Павел виделся только с Петром

и Иаковом. Но мы уже знаем, что Петр, это не кто иной, как

Симон, а Иаков - его брат. Недаром же в "Деяниях святых

Апостолов" Петр и Иаков перечисляются вместе: "И пришедши

взошли в горницу, где и пребывали, Петр и Иаков, Иоанн...."

Именно в этой семье останавливался Павел при посещении

Иерусалима, от них, ближайших его родственников, он почерпнул

все сведения об их учителе и брате. Эти сведения, видимо,

настолько не соответствовали религиозной концепции Павла, что в

дальнейшем он ни разу не говорил об Иисусе, как о реально

жившем человеке. Для проповедей Павла больше соответствовал

мистический образ небесного Мессии - Христа, ничего общего не

имевшего с человеком по имени Иисус, распятым при

прокураторстве Понтия Пилата. Перечитаем еще раз Евангелия от

Марка. Когда Иисус пришел в родные края и начал учить в родной

синагоге, то многие "соблазнились" о нем: откуда в человеке,

которого они знали с детства, такая премудрость и такая сила?

"Не плотник ли Он сын Марии, брат Иакова, Иосии, Иуды и Симона?

не здесь ли между нами Его сестры?" После этих строк можно

смело отмести любые сомнения и ответить на первую часть

поставленного нами вопроса: Иисус - брат Иакова и Симона. Но

тогда... Тогда Иисус является сыном знаменитого мятежного раби

из Галилеи и братом двух его сыновей, казненных Тиберием

Александром! Притом, он был их старшим братом, рожденным от

первого брака, ведь именно за него, по Евангелиям, родители

принесли искупительную жертву. А такая жертва приносится только

один раз в жизни, и только за первенца. У Иосифа Флавия есть и

прямое указание на то, что Иаков является братом Иисуса.

На пост первосвященника был назначен сын Анны - Анна

младший. Вновь назначенный первосвященник был истинным

саддукеем, а это значило, что он был особенно беспощаден при

разбирательстве дел, касавшихся религии. Флавий пишет: "Будучи

таким человеком, Анан полагал, что вследствие смерти Феста и

неприбытия пока еще Альбина наступил удобный момент (для

удовлетворения своей суровости). Поэтому он собрал Синедрион и

представил ему Иакова, брата Иисуса, именуемого Христом, равно

как нескольких других лиц, обвинил их в нарушении законов и

приговорил к побитию камнями. Однако все усерднейшие и лучшие

законоведы, бывшие (тогда) в городе, отнеслись к этому

постановлению неприязненно" (Иосиф Флавий, Иудейские древности,

20, 9:1).

Теперь становится понятной проникшая в Евангелия пастораль

про Марию и плотника Иосифа, которая несомненно была придумана

как легенда, скрывающая настоящие имена семьи мятежного раби,

ярого противника римлян!

Только теперь можно до конца понять страстную

защитительную речь раби Гамлиеля в Синедрионе, произнесенную им

в защиту арестованных по инициативе первосвященника Анны, Петра

(читай Симона) и апостолов. Это был их первый арест и,

благодаря вмешательству раби Гамлиеля, все тогда окончилось для

Петра и его сподвижников благополучно. На этот раз обошлось, но

через несколько лет первосвященник повторил свою попытку, и

братья Иисуса - два сына знаменитого раби, были распяты. Вот

такие личности были вовлечены в описанный Евангелиями конфликт,

и такова была одна из причин ареста и казни Иисуса сына Иуды из

Гамалы.

Мы говорим, что причиной ареста и суда над Иисусом

послужил тот факт, что он подготовил и попытался совершить во

времена императора Тиберия мятеж и переворот. Но как совместить

это с утверждением Тацита, который подчеркивал, что во время

правления Тиберия Иудея "оставалась спокойной" ("История", V,

7-9). Все верно: "мятеж не может кончиться удачей, в противном

случае его зовут иначе"! Переворот не состоялся, и в Иудее все

оставалось спокойным... Но был ли мятеж? Да, был, и

подтверждение мы можем найти в тех же Евангелиях. Матфей пишет,

что "Был тогда у них известный узник, называемый Варавва" (Гл.

27:16). За что же он был посажен в темницу? Марк говорит:

"Тогда был в узах некто, по имени Варавва, со своими

сообщниками, которые во время мятежа сделали убийство" (Гл.

15:7). Мятеж, значит, был! Более того, во время этого мятежа

было совершено убийство, за что и были схвачены Варавва и его

сообщники. Лука подтверждает: "Варавва был посажен в темницу за

произведенное в городе возмущение и убийство" (23:19).

Но был ли связан этот "мятеж и убийство" с делом Иисуса?

Да был. Уже тот факт, что он был распят вместе с этими

"разбойниками", говорит о том, что они "проходили" по одному

делу. Если учесть, что на кресте Иисуса на трех языках была

помещена надпись "Царь Иудейский", то можно с уверенностью

сказать: причина казни Иисуса и его сообщников - мятеж против

Рима.

Вернемся опять к событиям тех дней. Иисус с учениками в

потайной горнице ожидает сообщений об успешных действиях

зелотов - Вараввы с сообщниками, для того, чтобы начать вторую

часть своего плана и довести до конца задуманный им переворот.

Но ожидания не оправдались, он получает известие, что мятежники

схвачены. Нужно срочно скрыться из Иерусалима. Куда? Конечно же

на место предыдущих сборов, которое известно только им, на

Елеонскую гору. Иисус приказывает ученикам взять с собой все

необходимое: "кто имеет мешок, тот возьми его, так же и

суму...", вооружиться тем, что есть и уходить. "И вышед, пошел

по обыкновению на гору Елеонскую; за Ним последовали и ученики

Его" (Лука, 22:36-39). Оставалось только молиться: Иисус

понимал, что его арест - это вопрос нескольких часов. И он

молился "Отче! о, если бы Ты благоволил пронесть чашу сию мимо

Меня! впрочем не Моя воля, но Твоя да будет" (Лука, 22:42). Он

все еще верил в свою Божественную сущность и свою миссию, в

глубине души еще теплилась надежда, что поднимется народ, и

"минет его чаша сия"! Однако подтвердились самые худшие его

опасения, и он говорит своим ученикам: "Встаньте, пойдем: вот

приблизился предающий Меня" (Матфей, 26:46).


Арест

Евангелисты по-разному описывают арест Иисуса. По Матфею,

это было так: "И когда еще говорил Он, вот, Иуда, один из

двенадцати, пришел, и с ним множество народа с мечами и

кольями, от первосвященников и старейшин народных" (Матфей,

26:47). По Марку, все происходило так же (Марк, 14:43). Есть

только одно разночтение, народ, который пришел арестовывать

Иисуса, был не только от первосвященников и старейшин народных,

но и от книжников. Заметьте, арестовывать Иисуса пришел только

народ, посланный ими, сами они при этом не присутствовали. Лука

утверждает иное. После небольшого сопротивления со стороны

одного из учеников Иисус обратился к пришедшим:

"Первосвященникам же и начальникам храма и старейшинам,

собравшимся против Него, сказал Иисус: как будто на разбойника

вышли вы с мечами и кольями, чтобы взять Меня!" (Лука, 22:52).

Таким образом, Лука утверждает, что сами первосвященники,

старейшины и начальники Храма лично явились арестовывать

Иисуса. По Иоанну, "...Иуда, взяв отряд воинов и служителей от

первосвященников и фарисеев, приходят туда с фонарями и

светильниками и оружием". Желая избавить своих учеников от

ареста, Иисус вышел навстречу отряду, и сказал им: "Кого ищете?

Ему отвечали: Иисуса Назорея. Иисус говорит им: это Я". "Тогда

воины и тысяченачальник и служители Иудейские взяли Иисуса, и

связали Его, и отвели Его сперва к Анне; ибо он был тесть

Каиафе, который был на тот год первосвященником" (Иоанн,

18:3-13).

Из этих путаных "свидетельств" совпадает только одно:

арестовать Иисуса повелели первосвященник и старейшины. Кому? -

разумеется, тысяченачальнику. В подчинении у первосвященника

находился только один тысяченачальник - это начальник Храмовой

стражи. И "отряд воинов" был не чем иным, как отрядом этой же

стражи. Присутствие при аресте первосвященника и старейшин

народных оставим на совести евангелистов. Все эти почтенные

люди были заняты исполнением заповеди о пасхальном празднике и

совершали один из святейших ритуалов иудаизма. Да и незачем

было присутствовать им при аресте - это вообще не входило в их

компетенцию. Так что присутствие "множества народа с мечами и

кольями", по причине праздника следует полностью исключить, мы

уже достаточно говорили на эту тему.

Некоторые авторы пытаются доказать, что Иисус был схвачен

римской когортой под командованием трибуна. Эти утверждения не

выдерживают никакой критики, их можно объяснить желанием

полностью исключить участие евреев в этих событиях. Их

доказательства порой просто смехотворны: они ссылаются на

предсказание Иисуса о том, что его арестуют грешники, а

доказательства ищут у синоптиков, а также в "послании к

Галатам" (Матфей 26:45. Марк 14:41. К галатам 2:15), и

свидетельстве Иоанна. Но все эти источники говорят только о

том, что в аресте участвовали грешники, и ни словом не

упоминаются римские солдаты. А то что любые "воины", в том

числе и евреи, святыми не были, доказательств, я думаю, не

требует.

Итак, Иисуса арестовала якобы римская когорта под командой

трибуна при содействии храмовой стражи. Так ли это, судите

сами. Основой римской армии являлся легион. В составе легиона

было десять когорт, когорта - десять центурий, центурия - сто

солдат. Численность когорты в военное время достигала тысячи

человек. В мирное время численность личного состава когорты

сокращалась до пятисот солдат.

Во всей Иудее римляне не держали более одного легиона,

части которого дислоцировались в стратегически важных местах.

Трудно предположить, что в Иерусалиме располагался отряд

численностью более одной или двух когорт и нескольких центурий

вспомогательных войск типа легкой кавалерии. В Евангелии от

Матфея есть слова, косвенно подтверждающие наши расчеты, а

главное, что Иисуса арестовали солдаты храмовой стражи.

Описывая события, происходившие после суда над Иисусом, Матфей

пишет: "Тогда воины правителя, взявши Иисуса в преторию,

собрали на Него весь полк" (Матфей, 27:27). Евангелист

специально подчеркивает, что это сделали "воины правителя", и

что для издевательства над Иисусом собрался "весь полк". Для

определения "когорты" евангелист (а вернее, переводчик)

употребил знакомое ему слово полк, так как состав этого

подразделения - тысяча солдат. И это был "весь полк", других

воинов в Иерусалиме у правителя тогда не было.

В великий праздник, когда город заполнен паломниками,

когда достаточно искры для пожара восстания, вывести когорту

солдат, более того, объединенные войска римлян и храмовой

стражи (как утверждает Хаим Коэн в книге "Иисус - суд и

распятие") для ареста одного человека? Абсурд! Слишком много

чести для одного еретика. Кроме того, если бы в аресте

участвовала римская когорта во главе с трибуном, то об этом

хотя бы раз упомянули синоптики, и уж, во всяком случае, его

сразу же доставили бы в преторию.

Арест не был санкционирован Синедрионом, так как по его

процедуре даже подозреваемого в убийстве нельзя было арестовать

без суда или наличия достоверных улик против него (B Sanhedrin

101 a). Синедрион точно следовал Торе: "По словам двух

свидетелей, или трех свидетелей, должен умереть осужденный на

смерть: не должно предавать смерти по словам одного свидетеля"

(Второзаконие 17, 6) и еще: "Недостаточно одного свидетеля

против кого-либо в какой-нибудь вине и в каком-нибудь

преступлении и в каком-нибудь грехе, которым он согрешит: при

словах двух свидетелей, или при словах трех свидетелей,

состоится дело" (там же 19, 15). В этом случае первосвященник

действовал на свой страх и риск.

Что же заставило первосвященника забыть свои сложные

праздничные обязанности и заняться арестом Иисуса в эту святую

для всех евреев ночь? Есть в заповедях о субботе и праздниках

только одно исключение, позволяющее нарушить их святость, это

спасение жизни человека или устранение опасности, угрожающей

его жизни. Мог ли первосвященник Каиафа организовать арест

Иисуса, нарушая при этом законы Субботы, запрещающие такие

действия? Да мог, если бездействие в этом деле представляло

реальную угрозу для жизни людей. А такая угроза была!

Смертельная опасность нависла над самим первосвященником и

над его приближенными. Пилат, желавший правдами и неправдами

обелить себя перед императором, лихорадочно искал

доказательства заговора в верхах Иерусалима. Ему как воздух

нужен был внутренний враг, угрожающий империи, и именно в

Храме. Оправдать изъятие денег из храмовой казны можно было

только желанием предотвратить их использование для организации

восстания. Только на наличие заговора он мог "списать" свою

жестокую расправу над самаритянами (как необходим диктаторам

внутренний враг, мы с вами очень хорошо знаем!).

Кто ищет, тот всегда найдет, и судьба в последний раз

улыбнулась Пилату - сама послала ему настоящий мятеж, да еще во

главе с "Мессией". Схватив на месте преступления Варавву "со

товарищи" и выведав у них, что они действуют по указаниям

самого Мессии, Пилат получил козырную карту против Храма и

жрецов. Ведь Иисус учил и в Храме, и не раз. Кому, как не

первосвященнику и храмовой страже, выражающим свою лояльность

кесарю, следовало схватить мятежника и на деле доказать

верность императору.

Доносительство придумано не сегодня, все тирании держатся

на "стукачах" и "доброжелателях". Послужной список клана Анны,

к которому принадлежал первосвященник, свидетельствует о том,

что Каиафа прекрасно владел искусством интриг и шпионажа и был

осведомлен о действиях прокуратора. Он понимал: в этой ситуации

счет идет не на дни, а на часы. Ему нужно было опередить Пилата

и арестовать Иисуса первым. Абсолютно прав евангелист Иоанн,

когда пишет о первосвященнике: "Это был Каиафа, который подал

совет Иудеям, что лучше одному человеку умереть за народ"

(Иоанн, 18:14). Это место Евангелия, ради елейного образа

Христа, явно подверглось редактуре, скорее всего было сказано:

"лучше умереть одному человеку, чем всему народу" - именно

такое высказывание диктовалось логикой событий. Каиафа разгадал

ходы прокуратора, он учуял смертельную опасность, исходящую от

Пилата.

Евангелисты говорят, что еще накануне этих событий

"собрались первосвященники и книжники и старейшины народа во

двор первосвященника, по имени Каиафа, и положили в совете

взять Иисуса хитростью и убить" (Матфей, 26:3-4). Это произошло

за два дня до Пасхи. Марк о совещании не упоминает, но говорит

как бы вскользь: искали, мол, первосвященники и книжники, как

бы взять его хитростью и убить (Марк, 14:1). Лука также ничего

не говорит о предварительном совещании, а лишь констатирует

факт, что "искали первосвященники и книжники, как бы погубить

Его, потому что боялись народа" (Лука, 22:2). Эти разноречивые

и невнятные свидетельства утверждают скорее обратное - никакого

совещания не было, тем более, во дворе первосвященника. Не

нужна была и особая хитрость. Для того, чтобы убрать неугодного

человека, достаточно было подослать к нему наемного убийцу, тем

более, что на ночь Иисус с учениками уходил из Иерусалима в

Гефсиманию. Ничего не было проще, чем "убрать" Иисуса ночью

после ареста на месте. Это было тем более легко, что можно было

сослаться на вооруженное сопротивление со стороны его учеников,

да и свидетелей этому не было бы, так как ученики Иисуса

"оставивши Его, все бежали" (Марк, 14:50). Но такой надобности

не было, ибо публичные выступления Иисуса ничем не отличались

от проповедей других фарисеев и, как ни стараются евангелисты

доказать обратное, никакой опасности для саддукейской верхушки

не представляли.

Лишь одна причина могла заставить первосвященника созвать

у себя дома совет Малого Синедриона, а его членов вынудить в

полном составе явиться на него: предотвратить угрозу расправы

Пилата над всей верхушкой. Первосвященник и его окружение

должно было продемонстрировать свою лояльность римскому цезарю,

схватив Иисуса прежде римлян. Это был вопрос жизни.

Первосвященнику нужен был живой Иисус. Его арест был

единственной возможностью разрушить замыслы прокуратора. Ради

спасения своей жизни, а также жизни сотен, а может быть, и

тысяч людей было решено: невзирая на святость праздника, Иисуса

арестовать. В эту ночь нужно было действовать оперативно, у

Каиафы не было времени советоваться с приближенными. Он

принимает решение об аресте самостоятельно и, несмотря на

праздничную ночь, срочно собирает ближний совет. "А взявшие

Иисуса отвели Его к Каиафе первосвященнику, куда собрались

книжники и старейшины" (Матфей, 26:57). Марк как бы

подчеркивает это обстоятельство: "И привели Иисуса к

первосвященнику; и собрались к нему все первосвященники и

старейшины и книжники" (Марк, 14:53). Это был совет

приближенных сановников первосвященника. Марк специально

подчеркивает, что первосвященники и книжники "ввели Его в свой

синедрион". А иначе и быть не могло, у первосвященника была

очень веская причина созвать на ночное заседание "свой

Синедрион".

Закон утверждал однозначно:

1. Синедрион не заседает в частных домах и вне территории

Храма, это противоречило Писанию. Местом его работы являлся Зал

Тесанных Камней, только решения принятые там имели законную

силу, и оттуда "закон вышел на весь Израиль" (V Sanhesrin XI

2). "Если по какому делу затруднительным будет для тебя

рассудить... то встань и пойди на место, которое изберет

Господь, Бог твой" (Второзаконие 17:2). Таким местом избрал

Господь Храм, только там Синедрион имел право отправлять

правосудие. Это подтверждается еще раз: "И поступи по слову,

какое они скажут тебе......" (Второзаконие, 17:10). На храмовой

территории действовали три судебные инстанции Синедриона: одна

у подножия Храмовой горы, другая у входа в здание Храма, третья

в Зале Тесанных Камней. (Sifrei Shoftim 152) Лишь первая и

вторая инстанции занимались рассмотрением гражданских и

уголовных дел, третья - высшая занималась законодательством.

2. Синедриону запрещалось разбирать уголовные дела ночью,

их следовало начинать и заканчивать до захода солнца. Мишна

говорит: "Гражданский иск разбирается днем, но может окончиться

ночью; уголовные дела разбираются днем и должны быть завершены

до захода солнца. Если обвиняемый оправдан, разбирательство

заканчивается в тот же день. Если же нет, оно будет отложено на

следующий день, когда и будет вынесен приговор. Поэтому

разбирательство по уголовному делу никогда не производится

накануне Субботы и накануне праздника" (M Sanhedrin IV 1).

3. Разбирательство уголовных дел не производилось ни в

праздник, ни накануне праздника.

4. Подсудимый не мог быть осужден только по собственным

показаниям, или только по признанию в совершеннии им

преступления: "По словам двух свидетелей, или трех свидетелей,

должен умереть осуждаемый на смерть: не должно предавать смерти

по словам одного свидетеля" (Второзаконие 17:6). И еще:

"Недостаточно одного свидетеля против кого-либо в какой-нибудь

вине и в каком-нибудь преступлении и в каком-нибудь грехе,

которым он согрешит: при словах двух свидетелей, или при словах

трех свидетелей состоится дело" (Там же, 19:15). Так гласил

закон...

5. Человек не мог быть признан виновным, если свидетели не

предупредили его заранее о преступности поступка и о мере

наказания за него. Подсудимый мог быть предан смертной казни не

иначе, как после признания его виновным судом в составе 23

судей на основании показания истинных свидетелей, подтвердивших

факт совершения преступления и то, что он был предупрежден, что

преступление карается смертью (B Sanhedrin 8b, T Sanhedrin XI

1). Незнание закона было хорошей защитой обвиняемому и хорошо

служило ему до того, пока обратное не было твердо установлено.

Таким образом, можно считать доказанным, что Большой

Синедрион не мог судить Иисуса. Кроме того, Рим лишил

первосвященника права его созывать. Так что созван был Малый

Синедрион Двадцати Трех, Синедрион состоящий из сторонников

первосвященника, где большинство членов были саддукеями,

которые не придерживались "фарисейских" законов устной Торы.

Дело в том, что Писание прямо не запрещает судить преступника в

канун праздника и в праздничные дни, даже фарисеи этот вопрос

решали двояко. В Талмуде сохранились следы споров о

дозволенности в исключительных случаях приводить приговор в

исполнение в субботу (B Sanhedrin 56a).

Тора тоже не запрещает напрямую судопроизводство ночью,

поэтому формально саддукеи могли собрать Малый Синедрион в

пасхальную ночь. Об этом прямо говорится в комментариях

Синедриона "Если после заседания (не закончившегося в этот день

- прим. мое) он будет признан невиновным, его освободят. В

другом случае заседание будет прервано до следующего утра. Они

(судьи) воздержатся от обильной пищи и питья и будут всю ночь

совещаться парами друг с другом, а рано следующим утром

возвратятся в судебный зал" (M Sanhedrin V 5). Но и по

саддукейскому закону нельзя было нарушить обоснованность

обвинений, оговоренных выше. (Второзаконие, 17:6 и 19:15).

Однако и эти рассуждения напрасны, так как даже этот Малый

Синедрион Иисуса не судил, он не имел на это права.

Преступления против Римской империи не подлежали юрисдикции

еврейских судов. Марк говорит (и это правдоподобно), что в ту

ночь у Первосвященника происходило совещание, а не суд (Марк,

15:1).


Ночное расследование.

Итак: "Привели Иисуса к первосвященнику; и собрались к

нему все первосвященники и старейшины и книжники" (Марк,

14:53). Так же описывает это событие и Матфей (26:57). Мы

никогда не узнаем, как на самом деле проходило совещание.

Описания евангелистов несостоятельны: они очень путанны и

противоречивы. Лука, например, говорит, что Иисуса продержали у

первосвященника всю ночь, что там глумились над ним и били его

(Лука, 22:63-65). Только лишь когда настал день, "собрались

старейшины народа, первосвященники и книжники, и ввели Его в

свой синедрион" (Там же, 22:66). Иоанн же утверждает, что

Иисуса вначале доставили в дом Анны, а уж потом препроводили к

первосвященнику (Иоанн, 18:24). Но и это все домыслы, ибо

свидетелей не было. Никто из посторонних на совещании не

присутствовал. Петр, по словам евангелиста Марка, сидел во

дворе первосвященника и не мог слышать, что происходило за

закрытыми дверьми. Тем не менее, даже косвенные свидетельства

весьма красноречивы.

Это не было официальное заседание Малого Синедриона,

первосвященник явился на него в обычной, а не ритуальной

одежде, чего он не мог себе позволить, будь это совещание

официальным. Учитывая все обстоятельства, можно сделать вывод,

что ночное разбирательство проводилось в глубокой тайне. Не

будем забывать, что это была первая пасхальная ночь, что само

по себе исключало многолюдность собрания. Для Каиафы это был

решающий день: "собрались старейшины народа, первосвященники и

книжники, и ввели Его в свой синедрион" (Лука. 22:66). Именно

свой! Здесь собрались только единомышленники первосвященника.

Каиафа прекрасно знал процедуру официального Синедриона и его

жесткую установку на презумпцию невиновности. Да и особые

отношения главы Синедриона к родителям Иисуса для него секрета

не составляли. Нет, расследование должен был вести "свой"

Синедрион.

Мы уже отмечали, что Иисус действовал осторожно - даже

ученики не были посвящены во все детали заговора. Видимо, это и

послужило евангелистам поводом для утверждений, что

"Первосвященники и старейшины и весь синедрион искали

лжесвидетельства против Иисуса, чтобы предать его смерти, и не

находили; ; и хотя много лжесвидетелей приходило, не нашли"

(Матфей, 26:59-60). Даже пришли "свидетели" того, что Иисус

хвастал: могу, мол, разрушить Храм Божий и в три дня создать

его. Марк идет еще дальше, он утверждает: "Первосвященники же и

весь синедрион искали свидетельства на Иисуса, чтобы предать

Его смерти, и не находили. Ибо многие лжесвидетельствовали на

Него, но свидетельства сии не были достаточны" (Марк,

14:55-56). Исходя из еврейского судопроизводства, достаточными

признавались лишь те свидетельства, которые совпадали во всех

деталях. Членам совета нужны были подлинные свидетели. И Иисус

понимает, что на основании этих "свидетельств" его осудить

невозможно, он их даже не оспаривает, он молчит.

Желание обвинить евреев у евангелистов столь сильно, что

они сознательно сместили акценты и представили это совещание

как судилище, изначально задавшееся целью осудить Иисуса. Если

бы это было так, то совсем не обязательно было искать подлинных

свидетелей, лжесвидетели подходили для этой цели гораздо лучше!

Желание переложить вину за смерть Иисуса на Синедрион, сыграло

с евангелистами злую шутку: этот совет, даже если бы и хотел,

не мог "предать Его смерти". У ближнего совета были другие

трудности: не удавалось установить, действительно ли Иисус,

объявив себя мессией, претендовал на реальную власть в Израиле.

С самого начала Иисус повел себя не так, как хотелось бы

первосвященнику. Уже при аресте он как бы сыграл на руку

прокуратору, во всеуслышание заявляя: "Каждый день бывал Я с

вами в храме и учил, и вы не брали меня" (Марк. 14:49). По

Иоанну, во время допроса "Первосвященник же спросил Иисуса об

учениках Его и об учении Его. Иисус отвечал ему: Я говорил явно

миру; Я всегда учил в синагоге и в храме, где всегда Иудеи

сходятся, и тайно не говорил ничего" (Иоанн, 18:19-20). Именно

этой темы Каиафа опасался больше всего. Ему нужно было только

подтверждение того, что Иисус публично объявил себя Мессией, а

вот этих-то свидетелей у Каиафы и не было - их схватил Пилат. И

тогда первосвященник обращается непосредственно к обвиняемому:

"Заклинаю Тебя Богом живым, скажи нам, Ты ли Христос, Сын

Божий?" (Матфей, 26:63). Вопрос, бьющий прямо в цель, в самую

болезненную точку Иисуса, в предмет его сомнений и страстных

мечтаний, в предмет его веры, и он отвечает: "Ты сказал". В

порыве Иисус добавляет: "даже сказываю вам: отныне узрите Сына

Человеческого, сидящего одесную силы и грядущего на облаках

небесных" (Там же, 62-63). Марк рисует эту же сцену более

остро: "Опять первосвященник спросил Его и сказал Ему: Ты ли

Христос, Сын Благословенного? Иисус сказал: Я; и вы узрите Сына

Человеческого, сидящего одесную силы и грядущего на облаках

небесных" (Марк, 14:61-62).

Этим ответом арестованный сам отрезал себе все пути

отступления. То, что он признал себя Христом, то есть Мессией,

в иной ситуации было бы еще не так страшно - многие объявляли

себя Спасителями и до Иисуса, и после него - это не влекло за

собой наказания смертью, а требовало длительной проверки. Но

теперь, на фоне неудавшегося мятежа, проходившего под знаменем

Мессии, являлось прямым признанием своей вины и причастности к

заговору. Более того, он объявил себя сыном самого Господа!

"Тогда первосвященник, разодрав одежды свои, сказал: на что еще

нам свидетелей? Вы слышали богохульство; как вам кажется? Они

же все признали Его повинным смерти" (Марк, 14:63-64).

Разумеется, членам совета была известна концепция Иисуса,

в которой утверждалась его вечность и божественность. И это не

позднейшие вставки редакторов, как утверждают некоторые

исследователи. Не раз, и не два Иисус всенародно утверждал:

"Все предано Мне Отцем Моим, и никто не знает Сына, кроме Отца;

и Отца не знает никто, кроме Сына, и кому Сын хочет открыть"

(Матфей, 11:27). Более того, он говорил: "всякого, кто

исповедает Меня перед людьми, того исповедаю и Я перед Отцем

Моим Небесным; а кто отречется от Меня пред людьми, отрекусь и

Я пред Отцем Моим Небесным" (там же, 10:32-33). Говорил он и

такое: "Ибо Отец и не судит никого, но весь суд отдал Сыну,

дабы все чтили Сына, как чтут Отца. Кто не чтит Сына, тот не

чтит и Отца, пославшего Его" (Иоанн, 5:22-23). Говоря в одной

из проповедей о добродетелях праведной жизни, он всенародно

заявил: "Не всякий, говорящий Мне: "Господи! Господи!" войдет в

Царство Небесное, но исполняющий волю Отца Моего Небесного.

Многие скажут Мне в тот день: "Господи! Господи! не от Твоего

ли имени мы пророчествовали? и не Твоим ли именем бесов

изгоняли" и не Твоим ли именем многие чудеса творили?" И тогда

объявлю им: "Я никогда не знал вас: отойдите от Меня, делающие

беззаконие". Здесь, в совете он лишь повторил свое

богохульство, заявив во всеуслышание: "Я сын Бога живого!".

Своим заявлением Иисус не только отверг основной принцип

единобожия, то есть совершил кощунство, но и возвел хулу на

Господа. Этими словами Иисус сам подписал себе смертный

приговор. Сказано в Писании: "И хулитель имени Господня должен

умереть, камнями побьет его все общество. Пришелец ли, туземец

ли станет хулить имя Господне, предан будет смерти" (Левит,

24:16). Вполне понятно, что, услышав ответ Иисуса,

первосвященник "разодрал одежды свои", как и предписывает

закон: "Когда судебный зал освобождается от публики, первому

свидетелю задается вопрос. что именно он слышал. Услышав ответ,

все судьи встают, раздирают на себе одежды; и тогда второй

свидетель говорит: "я слышал то же самое", и третий повторяет:

"я слышал то же самое"" (M Sanhedrin VII 5). Нет причин

сомневаться в том, что и все остальные члены совета поступили

точно так же.

Больше расследовать было нечего. Иисус подтвердил свою

вину. Теперь первосвященник был готов к встрече с Пилатом. Не

кто иной, как храмовая стража по инициативе первосвященника,

блюдя интересы императора, схватила опасного мятежника,

грозившего целостности империи. Причем проявила ревностность в

той сфере деятельности, которая являлась прерогативой

Синедриона.

"И поднялось все множество их, и повели Его к Пилату"

(Лука, 23:1). Что же представляло собой это "множество"? Матфей

говорит: это были все те же "книжники со старейшинами народными

и весь синедрион", то есть все те же представители "судилища".

В переводе на нормальный язык "книжники" - это храмовые писцы

(так их в то время величали), "старейшины народные" -

начальники храмовых служб, а что собой представлял пресловутый

"синедрион" - мы уже знаем. Нет сомнений, что к Пилату

отправились всего лишь несколько самых представительных из них.

Так во всяком случае было в то время принято.

Итак, Иисуса привели к прокуратору. Но такое развитие

событий никак не устраивало Пилата поскольку рушилась вся

пирамида ухищрений, выстроенная им для своего оправдания перед

кесарем! Он лихорадочно ищет выход из затруднительной ситуации,

он тянет время. "Пилат спросил Его: Ты царь Иудейский? Он же

сказал ему в ответ: ты говоришь. И первосвященники обвиняли Его

во многом. Пилат же опять спросил Его: Ты ничего не отвечаешь?

видишь как много против Тебя обвинений. Но Иисус и на это

ничего не отвечал, так что Пилат дивился" (Марк, 15:2-5).

Действительно, для прокуратора было непривычно, что обвиняемый

не оправдывался, но на данном этапе такое поведение Иисуса

устраивало Пилата, оно давало ему время на обдумывание. Он

несколько раз прерывает разбирательство, он ищет наиболее

выгодное для себя решение.

Наконец, нашел: а что если предложить им отпустить

мятежника?.. Если сработает эта наживка, и иудеи из сострадания

и национальной солидарности попросят отпустить мятежника, тогда

еще не все потеряно, и можно осуществить свой первоначальный

замысел. Конечно, Пилат и не рассчитывал на простодушие

искушенного в интригах первосвященника, расчет строился на

чувствах "книжников" и "старшин народных" - людей более

простых. Но... не сработало. Они тоже были "не лыком шиты" и

разгадали замысел прокуратора. Их ответ свел на нет весь

тщательно выстроенный план Пилата: "Если отпустишь Его, ты не

друг кесарю; всякий, делающий себя царем, противник кесарю"

(Иоанн, 19:12).

В этой ситуации уже не сработала и линия защиты самого

Иисуса. В последний момент он попытался "пронести чашу сию мимо

себя" и на очередной вопрос прокуратора ответил: "царство Мое

не от мира сего... Я на то родился и на то пришел в мир, чтобы

свидетельствовать об истине; всякий, кто от истины, слушает

гласа Моего." Но эти высокие материи прокуратора абсолютно не

волновали, бросив пренебрежительное: "Что есть истина?" - он

выносит свой вердикт - распятие (Иоанн, 18:36).

На кресте, в назидание будущим "мессиям" на трех языках

было начертано: "Иисус Назорей, Царь Иудейский". Надо отдать

должное страдальцу - назореем он действительно был...

Иисус до конца верил в свое предназначение. Он думал, что

в последнюю минуту Господь проявит свою силу и чудом подтвердит

его миссию. Верил до последней минуты! Верили и распятые с ним

сообщники. Один из них, не выдержав мук, упрекнул учителя:

"Если ты Христос, спаси Себя и нас" (Лука, 23:39). Но чуда не

произошло. Последний стон Иисуса был исполнен горечи и упрека:

"Боже Мой, Боже Мой! для чего ты Меня оставил?"

Так, 15 нисана 36 года, в первый день Пасхи закончил свои

дни странствующий раби из Галилеи, несостоявшийся Мессия, сын

мятежного раби из Гаммалы - Иешуа бен Иуда...

Что же касается Иуды Искариота - не предавал он Иисуса! В

это время племяннику "Христа" было всего семнадцать лет. Это

был восторженный и до фанатизма преданный последователь своего

дяди. Только юный возраст не позволил ему войти в совет общины,

поэтому Иисус удалил его с "Тайной вечери". По законам ессеев в

совет общины можно было войти в тридцатилетнем возрасте. Юноше

Иуде из Крайота, благодаря его кристальной честности, и

доверили казну общины - пресловутый "ящик". Пора бы снять позор

двухтысячелетней клеветы с жертвы культа личности Иисуса.


Глава 14. Еврей Савл

Миновали пасхальные празднества, отмеченные казнью Иисуса

в субботу 3 апреля 36 года. Но омрачила ли она жителям

Иерусалима празднование Пасхи? Скорее всего, нет. Только для

немногочисленных последователей Иисуса и его родных праздничные

дни действительно обернулись трагедией - не стало близкого

человека и учителя. Для остальных казнь осталась незамеченной.

Казнили римляне иудеев до того, будут казнить и после...

Наместник Сирии Луций Вителий убрал Пилата и отправил его в Рим

к императору Тиберию отчитываться. Ушел со своего поста и

первосвященник Иосиф по прозвищу Каиафа, он передал власть и

полномочия своему тестю Анне. Жизнь текла своим чередом, шел 37

год новой эры.

Марцел, новый прокуратор Иудеи немного разрядил

напряженную обстановку в провинции. Он вернул из башни Антония

в Храм ритуальные облачения первосвященника, подчеркнув этим

жестом независимость жречества в ритуальной стороне религиозной

жизни иудеев. Казалось, снова наступило золотое время, и можно,

наконец, спокойно приступить к решению срочных проблем. А их

накопилось достаточно. Бытовые и нравственные нормы

повседневной жизни только складывались и требовали осмысления и

кодификации. Примеры разногласий и борьбы мнений можно увидеть

во всех Евангелиях. Многие высказывания и указания Иисуса,

воспринимаемые христианами как положения "Нового завета", на

самом деле являлись точкой зрения большинства фарисеев и вошли

впоследствии в канон еврейской жизни, но многие были и

отвергнуты... Во всяком случае, эти разногласия между Иисусом и

фарисеями носили формальный характер, а его высказывания,

вошедшие в Евангелия, являются образцами всего лишь внутренних

фарисейских споров. Ведь шло становление поведенческих норм.

Ярким примером этих "принципиальных" разногласий может

служить история с омовением рук. Пришли к Иисусу "Иерусалимские

книжники и фарисеи и говорят: "зачем ученики Твои преступают

предание старцев? Ибо не умывают рук своих, когда едят хлеб".

По Марку было так: эти же фарисеи "увидевши некоторых из

учеников Его, евших хлеб нечистыми, то есть, неумытыми руками,

укоряли. Ибо фарисеи и все Иудеи, держась предания старцев, не

едят, не умывши тщательно рук; и пришедши с торга, не едят не

омывшись. Есть и многое другое, чего они приняли держаться:

наблюдать омовения чаш, кружек, котлов и скамей. Потом

спрашивают Его фарисеи и книжники: зачем ученики Твои не

поступают по преданию старцев, но неумытыми руками едят хлеб?"

(Марк, 7:2-5).

У Луки в этом эпизоде не ученики Иисуса, а сам учитель

пренебрег обычаем: "один фарисей просил Его к себе обедать; Он

пришел и возлег. Фарисей же удивился, увидев, что Он не умыл

рук перед обедом" (Лука, 11:37-38). Вся история понадобилась

евангелистам для того, чтобы подвести читателя к ключевому

изречению Иисуса: "Ничто, входящее в человека извне, не может

осквернить его; но что исходит из него, то оскверняет человека"

(Марк, 7:15). Согласитесь, между требованием соблюдать чистоту

и осквернением огромная дистанция! Скорее всего, эти

некорректные выводы не принадлежат Иисусу, а являются плодами

творчества самих евангелистов. Что же касается правила омовения

рук, то оно стало в Иудее законом в конце девяностых годов

нашей эры и во времена Иисуса лишь активно обсуждалось (к

слову, в Европе такого закона не было никогда, а правила

гигиены начали прививаться лишь в 17 веке н.э.).

Вполне естественно, что немногочисленные последователи

Иисуса (а было их в Иерусалиме около 120 человек (Деяния 1:16)(

тоже, будучи фарисеями, принимали живейшее участие в

становлении этих обычаев. Кстати, они были искренне убеждены в

том, что Иисус действительно воскрес, и не скрывали этого.

Провозглашая воскресение из мертвых своего учителя, они волей

или неволей, вошли в конфликт с саддукейской верхушкой и самим

первосвященником. Саддукеи отрицали бессмертие души и, само

собой, не могли потерпеть проповедей о воскресении конкретного

человека, тем более в Храме.

Все семейство первосвященника Анны отличалось крутым

нравом, беспощадным правосудием и строгим соблюдением храмового

ритуала. Так во всяком случае говорит Иосиф Флавий. Терпение

первосвященника Анны лопнуло, когда ему донесли, что Петр не

только вылечил именем Иисуса хромого в Храме, но и проповедовал

во всеуслышание, что исцеление это произошло "ради веры во имя

Его" (Деяния, 1:2-16). Более того, Петр утверждал: "Итак твердо

знай, весь дом Израилев, что Бог соделал Господом и Христом

Сего Иисуса, которого вы распяли" (Деяния, 2:36). Это было уже

слишком, заявление Петра было не только богохульством, но и

прямой клеветой на первосвященника и Синедрион. Анна

распорядился арестовать Петра и Иоанна: "Когда они говорили к

народу, к ним приступили священники и начальники стражи при

храме и саддукеи, досадуя на то, что они учат народ и

проповедуют в Иисусе Воскресение из мертвых; и наложили на них

руки и отдали под стражу до утра; ибо уже был вечер" (Деяния,

4:1-3).

На первый взгляд, повторилась история с Иисусом: "На

другой день собрались в Иерусалим начальники их и старейшины и

книжники, и Анна первосвященник и Иоанн и Александр и прочие из

рода первосвященнического". Само собой разумеется, что это

расширенное заседание Синедриона было собрано для решения

каких-то животрепещущих религиозных вопросов, а не из-за ареста

двух смутьянов. Ради них не стали бы собирать представителей из

всей Иудеи. Но, повторяю, внешняя канва события очень

напоминала историю Иисуса. Даже вопрос, который бал задан

апостолам, напоминал заданный ему в свое время: "скажи нам,

какою властью Ты это делаешь, или кто дал Тебе власть сию?"

(Матфей, 21:23; Лука, 20:2; Марк, 11:23).

Итак, поставили Петра и Иоанна вместе с излеченным ими

хромым "от чрева матери его" перед представительным совещанием

и спросили: "какою силою или каким именем вы сделали это?"

(Деяния, 4:7). В ответ Петр произнес страстную речь:

"начальники народа и старейшины Израильские! Если от нас

сегодня требуют ответа в благодеянии человеку немощному, как он

исцелен, то да будет известно всем вам и всему народу

Израильскому, что именем Иисуса Христа Назорея, Которого вы

распяли, Которого Бог воскресил из мертвых, Им поставлен он

перед вами здрав; Он есть камень, пренебреженный вами

зиждущими, но сделавшийся главою угла, и нет ни в ком ином

спасения; ибо нет другого имени под небом, данного человекам,

которым надлежало бы нам спастись" (Деяния, 4:8-12).

На этом подобие дела Петра и Иоанна с делом Иисуса

заканчивается. В данном конкретном эпизоде действовал не

римский прокуратор, а Синедрион, и действовал по еврейским

законам. Услышав богохульство, в соответствии с процедурой,

первосвященник удалил Петра и Иоанна из зала. Им было приказано

"выйти вон из Синедриона", и высокое собрание приступило к

обсуждению дела. Вопрос был довольно сложным: с одной стороны,

виновные дошли почти до грани призыва "поклонения богам иным",

что каралось смертью, но с другой - ни Петр, ни Иоанн не

называли Иисуса Богом. Они лишь утверждали, что исцелили

"немощного" именем Иисуса и "нет другого имени под небом,

данного человекам, которым надлежало бы нам спастись". Но такое

заявление, по сути, являлось отступничеством, и Синедрион,

естественно, не мог этого допустить. Решение было

примечательное: "известно, что ими сделано явное чудо, и мы не

можем отвергнуть сего; но, чтобы более не разгласилось это в

народе, с угрозою запретим им, чтобы не говорили об имени сем

никому из людей. И призвавши их, приказали им отнюдь не

говорить и не учить об имени Иисуса" (Деяния. 4:15-18). После

этого, и Петр, и Иоанн были отпущены с миром.

Дело на этом однако не закончилось, апостолы продолжали "с

великою силою" свидетельствовать "о воскресении Господа Иисуса

Христа " (Там же, 4:33). В "Деяниях" говорится, что проповеди

апостолов "в притворе Соломоновом" привлекали "к Господу

множество мужчин и женщин" (Там же, 5:14). И еще, однажды

"охотно принявшие слово его крестились, и присоединилось в тот

день душ около трех тысяч" (Там же, 3:41). В другой день, в

результате проповедей Петра и Иоанна в Храме, "многие же из

слушавших слово уверовали; и было число таковых людей около

пяти тысяч" (Там же, 4:4). Таким образом, Деяния утверждают,

что за время проповедей апостолов в этот год в Иерусалиме

уверовали в Иисуса 8000 человек. Дескать, именно это и

встревожило первосвященника и саддукеев.

В указанные времена постоянными посетителями Храма были в

основном мужчины, на них (кстати, как и в наши дни) лежали все

ритуальные обязанности, женщины занимались хозяйством и

многочисленными детьми. Иерусалим считался крупным городом, его

население достигало 30 тысяч человек, для того времени это был

очень многолюдный город. Теперь посчитаем... Треть населения

можно исключить сразу - это дети до 13 лет. В Храм они не

ходили и проповедей не слушали. Половина оставшегося населения

женщины. Совершеннолетних мужчин в Иерусалиме тех лет можно

было насчитать от силы 10 000 человек. Из этого количества

исключим немощных стариков, примерно 1000 человек.

Следовательно, практически все мужское население Иерусалима в

37 году н.э. стало христианским? Оставим это утверждение на

совести авторов Деяний! Если все было так, то кто в таком

случае забросал камнями Стефана за проповедь Христа? Но об этом

несколько позже.

Апостолы не вняли предупреждениям Синедриона и продолжали

свои проповеди. Синедрион принял меры, и храмовые стражники

"наложили руки свои на Апостолов, и заключили их в народную

темницу". Далее автор Деяний описывает чудесное освобождение

узников из темницы с помощью ангела. Любопытная картина

получается у автора Деяний! Людей, отрицающих единого Бога,

призывающих обратиться "к богам иным" - по сути язычников - из

тюрьмы вызволяет ангел, посланец единого Бога! Автор изо всех

сил пытается навести мосты через непреодолимую пропасть,

разделяющую истину и ложь - между заветом, данным Всевышним, и

выдумкой о богочеловеке.

После своего чудесного избавления из темницы апостолы

вновь отправились проповедовать в Храм. На этот раз стража

препроводила их в Синедрион: "приведши же их поставили в

синедрионе; и спросил их первосвященник, говоря: не запретили

ли мы вам накрепко учить о имени сем? И вот, вы наполнили

Иерусалим учением вашим и хотите навести на нас кровь Того

Человека" (Деяния, 5:27-28). На это Петр ответил: "должно

повиноваться больше Богу, нежели человекам; Бог отцов наших

воскресил Иисуса, которого вы умертвили, повесивши на дереве"

(Там же, 5:29-30). Реакция Синедриона на это заявление была

очень бурной: "слыша это, они разрывались от гнева и умышляли

умертвить их" (5:33). Что же возмутило членов Синедриона?

конечно не заявление, что следует "повиноваться больше Богу,

нежели человекам". Членов Синедриона возмутило обожествление

человека и явно ложное обвинение в причастности Синедриона к

распятию Иисуса. За эти преступления по еврейским законам

полагалось два наказания - бичевание и смертная казнь.

Бичевание за клевету на Синедрион и смертная казнь за проповедь

божественности Иисуса.

Когда члены высокого собрания обсуждали, подлежат ли

деяния апостолов смертной казни, встал в Синедрионе "некто

фарисей, именем Гамалиил, законоучитель, уважаемый всем

народом, приказал вывесть Апостолов на короткое время" и

обратился с речью к членам собрания: "Мужи Израильские!

подумайте сами с собою о людях сих, что вам с ними делать: ибо

не задолго пред сим явился Февда, выдавая себя за какого-то

великого, и к нему пристало около четырехсот человек; но он был

убит, и все, которые слушались его, рассеялись и исчезли; после

него во время переписи явился Иуда Галилеянин и увлек за собою

довольно народа; но он погиб, и все, которые слушались его,

рассыпались; и ныне, говорю вам, отстаньте от людей сих и

оставьте их: ибо, если это предприятие и это дело - от

человеков, то оно разрушится, а если от Бога, то вы не можете

разрушить его; берегитесь, чтобы вам не оказаться и

богопротивниками " (Деяния, 5:17-39).

Кем же был этот человек, о котором автор Деяний говорит

так неопределенно, называя его "некто"? Этот "некто" был глава

Синедриона, раббан Гамлиэль Старший. Этот авторитетнейший

уважаемый всем народом законоучитель был, кроме всего прочего,

главой фарисейского большинства в Синедрионе. Как видно,

основная масса фарисейства сочувствовала Иисусу - предводителю

мятежа, пусть и неудавшегося, и совсем не желала преследования

его учеников. И дело тут совсем не в защите христианства,

которое в те времена еще не зародилось. Обратим внимание на то,

какие имена выбрал для своей защитительной речи раббан

Гамлиель: Иуда Галилеянин (Иуда из Гаммалы) - предводитель

восстания против римлян во времена правления Квириния, Февда -

лжемессия, увлекший за собой массу народа, по-существу, тоже

выступавший против римлян во времена Куспия Фада.

Прецедент, выбранный автором "Деяний" довольно прозрачен:

Иисус, как и эти предводители, принял смерть не за ересь и

вероотступничество, а за свою антиримскую деятельность. И

совсем неважно, что раббан Гамлиель не мог произнести речь так,

как она изложена автором Деяний (Февда, на которого якобы

ссылается Гамлиель, был обезглавлен при правителе Куспии Фаде в

45 году через восемь лет после описываемых событий),

примечателен сам факт аналогии - они приняли смерть от рук

угнетателей, действовавших против всех евреев. Именно поэтому

Гамлиель призывает членов Синедриона: "отстаньте от людей сих и

оставьте их: ибо, если это предприятие и это дело - от

человеков, то оно разрушится, а если от Бога, то вы не можете

разрушить его". Синедрион признал аргументы своего главы

достаточными и замысел первосвященника не прошел. "Они

послушались его и, призвавши Апостолов, били их и, запретивши

им говорить об имени Иисуса, отпустили их ". Апостолов наказали

бичеванием за клевету на верховную власть страны и отпустили.

Это знаменательно! Синедрион снял с апостолов обвинение в

отступничестве и проповеди новой религии, ибо не было в

проповедях апостолов призыва к поклонению обожествленному

Иисусу; если бы такой призыв был, то никакая блистательная речь

не спасла бы апостолов от смертной казни. Да и сам раббан

Гамлиэль не выступил бы в защиту богоотступников. Он защищал не

еретиков, а борцов против римлян!

В этот же год произошло событие, проливающее истинный свет

на отношение жителей Иерусалима к проповедям о новом Боге. Речь

идет о казни "святого" Стефана. Стефан, видимо, был первым, кто

открыто провозгласил Иисуса Богом. По всей вероятности,

проповеди его собирали толпы любопытных, т.к. были совершенно

необычны по своему содержанию: никто до него не осмеливался

публично призывать к поклонению "богам иным", поэтому все

закончилось столкновением: "Некоторые из так называемой

синагоги Либертинцев и Киринейцев и Александрийцев и некоторые

из Киликии и Асии вступили в спор со Стефаном" (Деяния, 6:9).

Автор Деяний пишет, что эти "некоторые" подучили свидетелей

сказать, что "мы слышали, как он говорил хульные слова на

Моисея и на Бога. И возбудили народ и старейшин и книжников, и

напавши схватили его и повели в синедрион" (Там же, 6:11-12).

Кстати, если бы в городе действительно было 8 тысяч

новообращенных, как утверждал автор Деяний, некого было бы

возбуждать.

Деяния говорят о "Киликийцах", "Либертинцах",

"Александрийцах" и других. Как и в наши дни, тогда синагоги

объединяли людей в общины по странам рассеяния: потомки бывших

рабов, уведенных Римом в Киликию, Киринею, Александрию или

Асию, вернувшись из изгнания селились вместе. Стало быть,

Деяния перечисляют жителей большей части города. Почему же

только они, бывшие изгнанники так остро прореагировали на новые

проповеди? Да потому, что именно они стояли лицом к лицу с

языческой цивилизацией, с ее притеснениями и попытками навязать

свой закон жизни и нравственности. У них выработалось острое

чутье на опасность, исходящую от любой попытки размыть основы

единобожия. Они мгновенно разобрались в том, в чем до сих пор

не могут разобраться последователи "Нового завета". Поклонение

человеку - это отход назад, к язычеству, к идолам, это отход от

заповедей, данных самим Богом. Что же касается "хульных слов"

на Бога и Моисея, то их в словах Стефана не нужно было долго

искать, уже сама проповедь нового Бога, являлась такой хулой.

Так что слова о том, что для доказательства его вины пришлось

давать ложные свидетельства, являются именно таким

свидетельством.

Свидетели, приведшие Стефана в Синедрион, сказали: "Мы

слышали, как он говорил хульные слова на Моисея и на Бога"

более того, "этот человек не перестает говорить хульные слова

на святое место сие и на закон" (Деяния, 6:11-13). Видимо,

свидетели, как и велит закон, предупреждали Стефана о том, что

его слова являются богохульством, но он не внял

предупреждениям. Тогда первосвященник спросил Стефана: "Так ли

это?" (Там же, 7:1). В ответ обвиняемый разразился бурной

речью, в которой пересказ Танаха перемежался обвинениями в

адрес иудеев, якобы не сохранивших закон, данный Богом, и

противящихся Духу Святому. В конце своей речи экзальтированный

проповедник заявил Синедриону: "вот, я вижу небеса отверстые и

Сына Человеческого, стоящего одесную Бога" (Там же, 7:55-56).



Слыша такое, члены Синедриона "затыкали уши свои", дабы не

стать соучастниками богохульства. Совещались недолго, в

соответствии с законом Синедрион постановил: предать

богохульника смерти через побитие камнями. Когда речь шла о

прямом отступничестве от единобожия, о призыве к поклонению

"Богам иным", раббан Гамлиэль ни словом не обмолвился в защиту

вероотступника. Он, как и Петр, тоже считал, что "следует

повиноваться больше Богу, нежели человекам" (Деяния, 5:29).

Стефана вывели за город и подвергли казни. Как и положено

по закону, свидетели бросали в него камни первыми. В Деяниях

читаем: "Свидетели же положили свои одежды у ног юноши, именем

Савла. И побивали камнями Стефана, который молился и говорил:

Господи Иисусе! Прими дух мой"(Деяния, 7:58-59). Он был

законченный идолопоклонник, даже в свой смертный час он обращал

молитвы не к Господу, а к созданному им самим кумиру. "Савл же

одобрял убиение его" (Там же, 8:1). Юный Савл, с одобрением

наблюдавший за казнью Стефана, был тем самым Павлом, который

впоследствии и явился истинным основателем христианства.

Савл родился в городе Тарсе, в Киликии между 10 и 12

годами новой эры. Происходил он из старинной семьи фарисеев.

Дед его получил римское гражданство, предположительно, за

услуги, оказанные Помпею при завоевании Иудеи в 63 г. до н.э.

(Э. Ренан, Апостолы, 10). Отец готовил Савла к активной

религиозной жизни. Как и все дети, он учился в религиозной

школе, где изучал Тору и Закон. По обычаю тех времен, он

одновременно учился ремеслу. Тарс славился своими палаточными

тканями, и Савл в совершенстве овладел ремеслом ткача, что не

раз оказывало ему добрую услугу в его скитаниях. Примерно в 27

или 28 году н.э., когда ему исполнилось 13 лет (т.е. он достиг

совершеннолетия), отец отправил его в Иерусалим в лучшую

религиозную школу Гамлиэля - самого образованного человека

Иудеи, сторонника и продолжателя фарисейского направления в

иудаизме.

Савл был неказист: сутул и неуклюж, непропорционально

маленькая, рано полысевшая голова, бледное лицо окаймляла

растрепанная борода, над которой доминировал большой нос.

Савл не скрывал своей физической слабости, говаривал о том, что

ему "дано жало в плоть". Свои недомогания он сравнивал с

ударами сатаны, которому Бог разрешил "удручать" его. Ему так и

не довелось жениться, что для иудея само по себе весьма

необычно. Судя по всему, Савла не удручало одиночество - он сам

отмечал свою холодность. Скорее всего, он был человеком

религиозно-экзальтированным, с большими нереализованными

амбициями.

Ко времени казни Иисуса Савлу было примерно 24 года. Он не

был знаком с Иисусом и в своих посланиях ни разу не упоминает о

нем как о своем современнике. Видимо, казнь Иисуса, была столь

обыденным событием в жизни горожан, что не оставила никакого

следа в их памяти. Не упоминает Савл и о стихийных бедствиях.

О себе Савл говорит: "Я Иудеянин, родившийся в Тарсе

Киликийском, воспитанный при ногах Гамалиила, тщательно

наставленный в отеческом законе, ревнитель по Боге, как и все

вы ныне" ( Там же, 22:3). Не кто иной, а Савл-Павел восклицал в

Синедрионе: "Мужи братия! Я фарисей, сын фарисея" (Там же,

23:6). Тем не менее, именно он покончил с соблюдением заповедей

в среде христиан и явился фактическим основателем христианства

как религии. Кредо нового учения изложено в основном в двух

посланиях: "к Галатам" и "к Римлянам" и формулируется

следующими постулатами:

1. Ввиду того, что все законы Торы должны соблюдаться

неукоснительно, то нарушение даже одного из них навлекает

"проклятие" на человека, "ибо написано: "проклят всяк, кто не

исполняет постоянно всего, что написано в Книге Закона". А что

законом никто не оправдывается пред Богом, это ясно, потому что

праведный верою жив будет" (К галатам, 3:10-11).

2. Человек - существо слабое и несовершенное, поэтому он

неизбежно будет грешить и нарушать данные ему законы: "ибо,

если бы дан был закон, могущий животворить, то подлинно

праведность была бы от закона; но Писание всех заключило под

грехом, дабы обетование дано было по вере в Иисуса Христа" (Там

же, 3:21-22).

3. Таким образом, человек уже изначально проклят: "а все,

утверждающиеся на делах закона, находятся под клятвою" (Там же,

3:10).

4. Человек должен быть избавлен от проклятия закона, и

избавление это возможно не искуплением грехов, а только верой в

Иисуса, так как "Христос искупил нас от клятвы закона,

сделавшись за нас клятвою, - ибо написано "проклят всяк,

висящий на дереве" (там же, 3:13), и еще: "Ибо мы признаем, что

человек оправдывается верою, независимо от дел закона" (К

римлянам, 3:28).

Цитируя слова Второзакония о проклятии всякого висящего на

дереве, Павел слукавил. Почему он проклят? По той простой

причине, что нарушил закон и был приговорен к казни: "Если в

ком найдется преступление, достойное смерти, и он будет

умерщвлен, и ты повесишь его на дереве: то тело его не должно

ночевать на дереве, но погреби его в тот же день; ибо проклят

пред Богом всякий повешенный на дереве, и не оскверняй земли

твоей, которую Господь, Бог твой, дает тебе в удел"

(Второзаконие, 21:22-23). Проклят не Богом, а пред Богом!

Проклят богопослушными евреями за конкретное преступление.

Где же Павел почерпнул эти странные идеи? Нигде в Торе вы

не найдете даже намека на то, что человек проклят Богом за

нарушение законов. Видимо, еврей Савл был плохим учеником рава

Гамлиеля. Цитируя Второзаконие: "Проклят всяк, кто не исполняет

постоянно всего, что написано в Книге Закона", он вдруг "забыл"

иврит и перевел слова Танаха неправильно. А написано в нем так:

"Проклят, кто не исполняет слов закона сего и не будет

поступать по ним!" (Второзаконие, 27:26). Написано "закона

сего", а не "всего, что написано в Книге Закона". Он "случайно"

пропустил одиннадцать заповедей, предшествующих этим словам, а

речь в них идет об основных моральных и этических законах,

которыми руководствуется все человечество вплоть до наших дней.

Это заповеди запрещающие насилие, взяточничество,

идолопоклонство, кровосмесительство, угнетение беззащитных,

непочтение к родителям. Именно за нарушение "сего" закона

человек подлежит проклятию. Но проклятие это исходит не от

Бога, прокляли нарушителей этих конкретных заповедей

богопослушные евреи и прокляли перед Богом!

Когда евреи вступили в Землю Обетованную, они поклялись

свято исполнять заповеди и заранее прокляли тех, кто их

нарушит. Еврей Савл по какой-то странной причине "забыл", как

все это происходило. А Танах говорит об этом так: шесть колен

израильских встали на горе Гаризим, чтобы благословлять тех,

кто будет исполнять эти заповеди, а шесть на горе Гевал, чтобы

произносить проклятия будущим их нарушителям (Второзаконие,

27:15-25). Таким образом, Танах полностью опровергает Павла,

Закон может животворить, и именно он является источником

праведности.

Нет, не еврей Иисус был основателем христианства, а

объявивший себя апостолом еврей Савл, который повел своих

последователей по пути идолопоклонства.

Конец